Саймон Стоун: «Я не занимаюсь ‘режиссерским’ театром — это совершенно ошибочное утверждение»

Саймон Стоун (род. 1984) — австралийский режиссер, один из ярких представителей нового поколения в немецкоязычном театре.


 

 

Перевод с английского Антона Маликова

 

Саймону Стоуну всего 34 года, а он уже зарекомендовал себя как один из самых интересных на сегодняшний день европейских художников, которого ставят в один ряд с Иво ван Хове и Кэтти Митчелл. Он создал труппу, сотрудничал с крупными театрами Сиднея и Швейцарии, поставил несколько выдающихся спектаклей, снял получивший премию фильм, и сейчас можно позавидовать его свободе выбора и тому, между какими проектами он выбирает.

«Я довольно рано начал профессионально писать, режиссировать и играть в спектаклях, писать киносценарии, снимать фильмы и играть в них, ставить оперы», — говорит Стоун. «Поэтому сейчас я не чувствую границ между этими жанрами. Для художника иметь свободу выбора — привилегия, каждый к этому стремится».

Когда есть свобода выбора, художник может работать не ради денег, не для того, чтобы из последних сил продолжать карьеру, «а ради глубокого личного желания общаться со зрителем», — говорит Стоун. «Зрителю привилегии такого художника выгодны».

Зритель, безусловно, выигрывает, когда приходит на яркие, современные постановки Стоуна классических пьес. В 2009 году основанная им австралийская театральная компания «Hayloft Project» представила обновленную версию пьесы Генриха Ибсена «Маленький Эйольф» под названием «Единственный ребенок» («The only child»), которая победила в номинации «Лучшая независимая постановка» «Сиднейской театральной премии» («The Sydney Theatre Awards»).

В европейском театре он впервые появился со спектаклем «Дикая утка», другой адаптацией Ибсена: свою постановку 2011 года в театре «Belvoir» (австралийская театральная компания в Сиднее) Стоун перенес на сцену лондонского «Barbican Center», нашумевшая премьера состоялась в 2014-ом. В «Театре Базеля» в Швейцарии, где он был режиссером с 2015 года, Стоун поставил «Ангелов в Америке» и «Трех сестер». В том же году вышел его первый полнометражный фильм «Дочь» с Джеффри Рашем в главной роли.

Three Sisters TT17.jpg
Спектакль «Три сестры»

Затем появилась самая известная его работа в Великобритании — поразительная адаптация Лорки «Йерма» с Билли Пайпер в главной роли, которая шла в лондонском «Янг-Вике» при абсолютном аншлаге, позже постановка была возобновлена и показана в Нью-Йорке. Спектакль стал победителем «Премии Лоуренса Оливье» в номинации «Лучший возобновленный спектакль» в 2017 году, а Пайпер получила награду за лучшую женскую роль.

В этом месяце Стоун возвращается в Лондон и «Barbican Centre» с постановкой «Медея» 2014 года, созданной совместно с труппой голландского театра «Internationaal Theater Amsterdam» (ранее известного как «Toneelgroep Amsterdam»), которой руководит Иво ван Хове .

«Я всегда был большим поклонником Иво и его труппы, мне нравились их работы», — говорит Стоун. «Однажды, после прогона спектакля, который я ставил в Сиднее, мне пришло письмо от Иво с вопросом, не хочу ли я поставить спектакль в Амстердаме. Я тут же ответил: «Да, конечно».

«Лучшее письмо в моей жизни», — продолжает Стоун. «Я был 29-летним режиссером, не понимающим, что делать дальше, и вдруг моя самая любимая театральная труппа в мире постучалась в дверь. Невероятно».

MEDEA-Simon-Stone-International-Amsterdam-Theater-2014_©_Sanne-Peper_06-1024x683.jpg
Спектакль «Медея»

Восстанавливая «Медею», Стоун радикально переосмыслил спектакль. Как и в «Йерме», он полностью переписал историю. Стоун переносит действие в наши дни и создает нового протагониста, объединив мифическую Медею и реальную американскую женщину — убийцу Дебору Грин, которая в 1995 году отравила мужа и подожгла дом — в пожаре погибли двое ее детей.

«Я подумал, что нам нужно найти современного персонажа, столь же выдающегося и яркого, как Медея в античном мифе», — говорит Стоун. «А эта женщина, Дебора Грин, была выдающимся врачом, с незаурядным умом. Действительно исключительная личность. Я подумал, что ее история — прекрасная параллель, и взялся писать пьесу о третьем человеке, Анне, которая в чем-то похожа на Грин, а в чем-то — на Медею».

Оба спектакля, «Йерма» и «Медея» стали лауреатами премий в номинации за «Лучшую женскую роль». Пайпер получила премию Оливье, Мэриек Хибинк в 2015 году — престижную нидерландскую премии «Theo d’Or», аналог Оливье, за роль Медеи.

«Мне интересно создавать сильные, жесткие спектакли — спектакли, которые оставят след в вашей душе», — говорит Стоун. «Здорово работать с актерами, готовыми уйти в отрыв».

Он продолжает: «Очень немногие актеры технически способны достичь установленной планки и сохранять ритм пьесы в состоянии, когда они не контролируют себя. Этим редким, удивительным умением обладают актрисы Мэриек и Билли. Они могут работать на спектакль и одновременно бросаться в пропасть».

Стоун живет в Вене с женой, но работает по всему миру. Сейчас он в Париже, репетирует новый спектакль, переработку трилогии яковианских трагедий мести, поставленных в трех разных театрах.

Он всегда вел кочевой образ жизни. Стоун родился в Швейцарии — его родители, из Сиднея, устроились на работу в фармацевтическую компанию в Базеле; его молодость прошла в Кэмбридже и Мельбурне. Несмотря на типичный австралийский акцент, он говорил что никогда не чувствовал себя в Австралии дома.

Yerma-x1080-2-by-Johan-Persson-1620x1080.jpg
Спектакль «Йерма»

«Я много переезжаю, но я так привык с детства», — говорит Стоун. «С самого рождения я нигде не жил дольше пяти лет. Преимущество в том, что я вижу много городов, во многих бываю часто, и наблюдаю за тем, как развивается их сценическая культура. Единственным преимуществом оседлой жизни могло бы стать то, что я испытывал бы меньший стресс».

Стоун говорит, что из всех зрителей, во всех городах, где он работает, его больше всего восхищают лондонские зрители. «Немецкоязычный мир не создает театр, рассчитанный на разных зрителей, и там нет разнообразия в труппе, что совершенно чудовищно. В Лондоне самый прогрессивный зритель в мире. Для меня в театральном мире Великобритания, безусловно, ушла далеко вперед».

«Несмотря на то, что, как нам кажется, в британском обществе присутствует расслоение, в нем также много людей свободных от предубежденностей», — добавляет он. «И я, поездив по миру, знаю, каким чудовищно консервативным и расистским он может быть».

Стоуна, однако, огорчает, что кое-кто в британской индустрии искусства противопоставляет британский театр европейскому, «театр драматурга» и «режиссерский театр».

Он говорит: «Я не занимаюсь «режиссерским» театром — это совершенно ошибочное утверждение. Люди любую эстетику, возникшую после 1950 годов называют «режиссерским» театром, но они заблуждаются. Это лишь отражение мира, в котором мы живем».

«На самом деле, я бы сказал, что по театральным меркам я, скорее, традиционный режиссер», — добавляет Стоун. «В течении долгого времени театр походил на мой спектакль «Медея»: пустое пространство, пустота, в которой люди говорят друг с другом. Глупо думать, что достаточно убрать детали — и вот уже у нас «режиссерский театр»».

Таково его отношение к работе в целом. Для него не существует ни деления театра на категории, ни иерархии различных методов работы. «Все эти деления и категории не имеют никакого значения», — говорит он. «Как художник, ты испытываешь потребность воплощать идеи, бурлящие у тебя внутри. Ты должен попытаться обнаружить в себе ощущение абсолютной свободы».

«Я решил повременить с кино, потому что мое истинное желание — ставить спектакли и оперы. Иногда за подобные решения меня не любят, кто-то возмущается: «С какой стати ты говоришь, что нельзя снять фильм прямо сейчас? Ты должен быть счастлив, что тебе дают его снимать».

«Они просто не понимают. Они не понимают, что я несчастлив если не исследую все эти разнообразные вселенные».

 

Источник:  The Stage

Фото на обложке: Anna Huix

Оставить комментарий